Серебряный Клин - Страница 21

Но достаточно близко подойти было нельзя, жар, все еще сохранившийся под пеплом, становился невыносимым. Они натаскали воды из речки и долго лили ее на пепел, пока не образовалась тропинка. Тимми Локан подобрал подходящую для рычага палку и сам вызвался вытащить Клин.

– Не могу поверить, – прошептал Талли, когда Тимми налег на рычаг, а дерево никак не среагировало. – Просто никак не могу. Чертова штука почти в наших руках! Мы действительно до нее добрались!

Тимми пыжился изо всех сил, сыпал проклятиями, но у него ничего не получалось.

– Эта дрянь даже на мизинец не сдвинулась, – прорычал он. – О черт!

Клин вдруг выскочил из ствола, словно пробка из бутылки. Тимми дернулся, пытаясь схватить его, когда тот пролетал мимо, и на мгновение притронулся к нему левой рукой, но тут же выронил и дико завопил.

– Ой, черт! Эта дрянь горячее огня!

Он подбежал к ним, продолжая орать от боли, сунул руку в бадью с водой. Его ладонь вся покраснела, на глазах покрылась волдырями.

Рыбак лопатой выудил кусок серебра из пепла.

– Поосторожней, Тимми. Сейчас я его швырну в воду.

– Но моя рука…

– Один черт, при сильных ожогах от воды только вред. Вали-ка в лагерь. Там у меня есть мазь, от которой тебе будет куда больше проку.

Тимми вытащил руку из бадьи, Старый Рыбак бросил туда Клин. Вода зашипела, по ней пошли пузыри.

– Понесешь бадью, Смед, – распорядился старик. Тут Талли словно проснулся и тихо сказал:

– Нам лучше делать отсюда ноги. По-моему, оно начинает приходить в себя.

На фоне неба это было видно не очень отчетливо, но, похоже, на кончиках невесть как уцелевших прутьев дерева заплясали крохотные голубые блики.

– Наверно, жар перестал попадать через раскаленный Клин в сердцевину ствола, – сказал Рыбак. – А ну, валим отсюда, парни.

Все четверо мгновенно превратились в бешено мелькавшую мешанину рук и ног.

Смед оглянулся, только оказавшись под защитой леса. Как раз в этот момент дерево испустило свирепый разряд, направленный наугад. Вспышка почти ослепила его, высоко к облакам взметнулся пепел. Боль, отчаяние и… что-то похожее на скорбь? Вихрь исходивших от дерева чувств захлестнул его, взметнулся и опал моросящим тихим дождем. Сердце Смеда наполнилось смутным ощущением вины, по лицу потекли слезы.

Старый Рыбак, запыхавшись, влетел в лагерь. Он далеко обогнал Талли. Тот даже был смущен тем, как шустро старик его обставил.

– До сумерек еще далеко, – отдышавшись, сказал Рыбак. – По-моему, нам пора убираться отсюда. Дай-ка взглянуть на твою руку, Тимми.

Смед тоже посмотрел на нее через плечо Рыбака. Рука выглядела ужасно. Похоже, Рыбаку она сильно не понравилась. Старик выругался, вгляделся повнимательней, нахмурился и снова выругался.

– Одной мази тут мало. Надо будет набрать трав для припарок. Штука оказалась горячее, чем я думал.

– Печет, как в аду, – простонал Тимми. В глазах у него стояли слезы.

– После примочек полегчает. Смед, будешь доставать Клин из бадьи, не вздумай до него дотрагиваться. Бросишь на то старое одеяло и завернешь как следует. Думаю, никому не стоит его касаться.

– Почему? – заволновался Талли.

– Потому что он обжег Тимми куда сильней, чем должен бы. Потому что он начинен зловредными колдовскими чарами и нам, может, вообще не надо было путаться в это дело.

Когда Рыбак ушел за травами, Смед сделал, как ему было сказано. Перевернув бадью, он концом палки передвинул Клин на одеяло.

– Послушай, Талли, – сказал он. – Посмотри сам. Эта дрянь все равно горячая, хотя побывала в воде. Если провести рукой сверху, тепло становится на расстоянии фута.

Тот проверил; на его лице появилось встревоженное выражение.

– Заверни-ка эту железку получше, – посоветовал он, – завяжи потуже и засунь в самую середину мешка.

Вот как? Значит, Талли не собирается нести Клин сам? Не хочет все время держать его в поле зрения? Это было подозрительно.

– Слушай, помоги мне тут немного, – вдруг попросил Талли. – Мне одному никак не затянуть мешок потуже.

Смед кончил упаковывать сверток с Клином и подошел к брату, поняв по его голосу, что тот хочет ему кой о чем шепнуть.

Когда они затолкали барахло в мешок, умяли его и перевязали веревкой, Талли пробормотал:

– Я решил ничего не делать на обратном пути. Оба могут еще понадобиться. Разберемся с ними попозже, уже в городе.

Смед кивнул. Он вовсе не собирался сообщать братцу, что передумал, а только лишний раз поклялся про себя сделать все, чтобы Тимми, Рыбаку, да и ему самому от продажи Серебряного Клина досталась честная доля.

Он-то знал, какие мыслишки копошатся в голове Талли. Братца не устраивал даже тот небывалый фарт, что им уже привалил. Он хотел использовать Рыбака и Тимми как вьючных ослов. Пусть только доволокут до города свою часть поклажи. А уж там он сумеет с ними разделаться.

Смед сильно подозревал, что Талли не захочет поделиться добычей даже с ним.

Глава 20

Наш костер догорел почти дотла. Только угольки кое-где продолжали тлеть под золой. Время от времени маленький язычок пламени выстреливал вверх, плясал несколько секунд, а потом умирал. Я лежал и смотрел на звезды. Большинство из них были мне давно знакомы, но почти все чуть сдвинулись со своих мест. Созвездия выглядели какими-то скособоченными.

Ночь стояла как раз такая, чтобы загадывать желания, считая падающие звезды. На моем счету уже семь.

– Тебя что-то беспокоит? – вдруг спросил Ворон.

Я вздрогнул от неожиданности. Это были первые слова, которые он сказал после обеда. Мы вообще мало разговаривали.