Серебряный Клин - Страница 16

Не больно-то весело копаться в прошлом своего друга. Да и откопать удалось немного. Почти никто ничего не помнил. А то, что люди помнили, больше походило на волшебные сказки. Хорошая история всегда обрастает кучей подробностей. Но какой-то смысл во всей этой чепухе я все же уловил.

Давным-давно один тип, по имени Хромой, был губернатором той провинции, частью которой являлся Опал. Сам Хромой входил в число настоящих, первых Десяти Взятых, бессмертных чародеев Тьмы, приближенных Госпожи. Взятыми их прозвали потому, что они были некогда порабощены великой темной силой. Хотя и до того каждый из них по праву считался первостатейным злодеем.

Этот Хромой был одним из самых мерзких и развращенных губернаторов, когда-либо правивших провинцией.

Я его видел потом. Когда он явился в Курганье на последнюю великую битву. Где и схлопотал свое. Бьюсь об заклад, когда он подох, никто в целом мире не проронил по нему ни единой слезинки. Он был самым отвратительным, самым безумным из всех Взятых.

Ну вот. За то время, что Хромой губернаторствовал в Опале, он со своими подручными выпотрошил всю провинцию. Они даже медяки с глаз покойников воровали. И конечно, был там некий барон Корвус. Его клан вошел в союз с Империей, когда та только начала укрепляться здесь. Позже этот барон получил назначение куда-то в другие края. Как только он покинул Опал, его жена сразу завела шашни с Хромым и его бандой. Дошла до того, что сама помогла лишить клан барона титулов, привилегий, всего, чем они владели. А также помогла подстроить ложные обвинения против братьев, кузенов и дядей барона; их казнили, а имущество конфисковали.

Я разузнал про нее не слишком много. Была свадьба, брак по расчету, без тени любви. Думаю, для того чтобы положить конец междоусобицам, тлевшим не одну сотню лет. Ни хрена из этого не вышло.

Она сперва обобрала до нитки род Ворона, а потом вырезала его, почти начисто. А он добрался до нее и прикончил, а потом расправился с остальной бандой. Уцелел только Хромой. Если б Ворон захотел, он мог бы вернуть все, чем владел его род, ведь Хромой никогда не ладил с Госпожой. Но бывший барон встретил свою Душечку, свою Белую Розу, а та стала для Госпожи смертельным врагом.

Чтобы разнюхать все это, пришлось потрудиться на славу, скажу я вам. Вот только о детях Ворона узнать так ничего и не удалось. Из тех, с кем я говорил, всего двое вообще смогли припомнить, что там были какие-то дети. Но и эти двое не знали, что с ними потом стало.

Похоже, никого это не волновало. Кроме меня.

Лошадей мы продали, но выручили за них совсем немного. Слишком уж потрепанными они выглядели, беднягам здорово досталось, пока мы пробирались на юг.

Ворон все мучился своим черным похмельем и был совсем не в настроении спорить. Я же, наоборот, расхрабрился на старости лет.

– Что проку гоняться за Костоправом по всему белу свету? – наседал я на Ворона. – К тому же когда ты в прошлый попытался на него наехать, он просто продырявил тебе ногу. Или ты забыл? Ладно, пускай мы его догоним. Если даже он станет тебя слушать, вместо того чтобы проделать в тебе еще пару дырок, что дальше? Что бы там ни стряслось где-то на севере, какое ему до этого дело?

Признаюсь, сбивчивые россказни Ворона о том, что ему там привиделось, по-прежнему не вызывали у меня доверия. Хоть он и учился слегка черной магии. В давние времена.

Рискуя окончательно прослыть занудой, я сказал:

– Мне все-таки сдается, что у тебя есть куда более важные дела. Прямо здесь, в Опале. Он сверкнул глазами.

– Не лезь в душу, Кейс. Не суйся, куда тебя не просят. Займись собственными делами.

– Это и есть мое дело. Чье же еще? Разве не я тащусь за тобой через полмира, неизвестно куда, рискуя шкурой? Разве не меня могут однажды прикончить в каком-нибудь местечке, о котором я и слыхом не слыхивал, из за бредовых идей, которые втемяшились тебе в голову?

– Тебя никто не заставляет, Кейс. С ножом к горлу никто не пристает.

Не мог же я сказать ему. я перед тобой в долгу, но ты в этом ничего не понимаешь, парень. Ты научил меня читать и писать. Ты считал, что я чего-то стою как человек, пока твоя крыша не поехала. Но сказал иначе.

– А кто поможет тебе оклематься и утереть сопли, когда тебя очередной раз вывернет наизнанку? Кто будет вытаскивать из разных кабаков, когда ты очередной раз ввяжешься в драку и из тебя примутся вышибать дух?

Он проделал это прошлой ночью. Не появись я вовремя, его бы точно прикончили.

И он собирался спасти мир. В омерзительном настроении. У него трещала голова. Опять разболелось бедро. У него вообще все болело после вчерашней свалки. Поэтому он не стал отвечать мне в том же духе. Сказал просто:

– Я буду делать то, что должен делать, Кейс. Прав или не прав. Хотелось бы, чтобы ты был рядом. Но если ты не можешь этого сделать, зла держать не буду.

– Черт с тобой. Деваться мне все равно некуда. Да и не так уж я дрожу за свою шкуру.

– Тогда почему скулишь?

– Просто иногда хочется видеть в том, что я делаю, хоть каплю смысла.

Мы направлялись в такие края, где даже Ворон никогда не бывал. Мы погрузились на шхуну, которая шла в Берилл за грузом зерна. Мы неоднократно об этом пожалели, пока добрались до цели. Но когда капитан отказался повернуть обратно, мы с Вороном посовещались и решили не возвращаться в Опал по воде.

Вообще-то поначалу дела шли не так уж плохо. Пока шхуне не пришлось надолго встать на якорь. Это случилось где-то на полпути.

– В такое время года здесь никогда не бывает штормов, – жизнерадостно сообщил нам боцман. Именно в тот момент, когда ураганный порыв ветра изодрал в клочья парус, который матросы не успели вовремя свернуть. Следующие четыре дня боцман не уставал утешать нас, повторяя то же самое как заклинание. К Бериллу пристали с опозданием на эти четыре дня.